Мими не выходила целый день из своей
комнаты и плакала. Катенька сидела с ней и вышла только к обеду, с
каким-то оскорбленным выражением лица, явно заимствованным от своей
матери; Любочка, напротив, была очень весела и говорила за обедом, что она
знает отличный секрет, который, однако, она никому не расскажет.
- Ничего нет отличного в твоем секрете, - сказал ей Володя, не разделяя
ее удовольствия, - коли бы ты могла думать о чем-нибудь серьезно, ты бы
поняла, что это, напротив, очень худо.
Любочка с удивлением, пристально посмотрела на него и замолчала.
После обеда Володя хотел меня взять за руку, но, испугавшись, должно
быть, что это будет похоже на нежность, только тронул меня за локоть и
кивнул в залу.
- Ты знаешь, про какой секрет говорила Любочка? - сказал он мне,
убедившись, что мы были одни.
Мы редко говорили с Володей с глазу на глаз и о чем-нибудь серьезном,
так что, когда это случалось, мы испытывали какую-то взаимную неловкость,
и в глазах у нас начинали прыгать мальчики, как говорил Володя; но теперь,
в ответ на смущение, выразившееся в моих глазах, он пристально и серьезно
продолжал глядеть мне в глаза с выражением, говорившим: "Тут нечего
смущаться, все-таки мы братья и должны посоветоваться между собой о важном
семейном деле". Я понял его, и он продолжал:
- Папа женится на Епифановой, ты знаешь?
Я кивнул головой, потому что уже слышал про это.
- Ведь это очень нехорошо, - продолжал Володя.
- Отчего же?
- Отчего? - отвечал он с досадой, - очень приятно иметь этакого
дядюшку-заику, полковника, и все это родство. Да и она теперь только
кажется добрая и ничего, а кто ее знает, что будет. Нам, положим, все
равно, но Любочка ведь скоро должна выезжать в свет. С этакой
belle-mere[*] не очень приятно, она даже по-французски плохо говорит, и
какие манеры она может ей дать. Пуассардка[*] - и больше ничего; положим,
добрая, но все-таки пуассардка, - заключал Володя, видимо очень довольный
этим наименованием "пуассардки".
[* мачехой (фр.).]
[** От фр. "рoissarde" - мужичка, из простонародья.]
Как ни странно мне было слышать, что Володя так спокойно судит о выборе
папа, мне казалось, что он прав.
- Из чего же папа женится? - спросил я.
- Это темная история, бог их знает; я знаю только, что Петр Васильич
уговаривал его жениться, требовал, что папа не хотел, а потом ему пришла
фантазия, какое-то рыцарство, - земная история. Я теперь только начал
понимать отца, - продолжал Володя (то, что он называл его отцом, а не
папа, больно кольнуло меня), - что он прекрасный человек, добр и умен, но
такого легкомыслия и ветрености... это удивительно! он не может видеть
хладнокровно женщину. Ведь ты знаешь, что нет женщины, которую бы он знал
и в которую бы не влюбился. Ты знаешь, Мими ведь тоже.
- Что ты?
- Я тебе говорю; я недавно узнал, он был влюблен в Мими, когда она была
молода, стихи ей писал, и что-то у них было.
|
|
|
|
