Его составляли
небольшой, заросший с краев прудик, сейчас же за ним крутая гора вверх,
поросшая огромными старыми деревьями и кустами, часто перемешивающими свою
разнообразную зелень, и перекинутая над прудом, у начала горы, старая
береза, которая, держась частью своих толстых корней в влажном береге
пруда, макушкой оперлась на высокую, стройную осину и повесила кудрявые
ветви над гладкой поверхностью пруда, отражавшего в себе эти висящие ветки
и окружавшую зелень.
- Что за прелесть! - сказала княгиня, покачивая головой и не обращаясь
ни к кому в особенности.
- Да, чудесно, но только, мне кажется, ужасно похоже на декорацию, -
сказал я, желая доказать, что я во всем имею свое собственное мнение.
Как будто не слыхав моего замечания, княгиня продолжала любоваться
видом и, обращаясь к сестре и Любовь Сергеевне, указывала на частности: на
кривой висевший сук и на его отражение, которые ей особенно нравились.
Софья Ивановна говорила, что все это прекрасно и что сестра ее по
нескольким часам проводит здесь, но видно было, что все это она говорила
только для удовольствия княгини. Я замечал, что люди, одаренные
способностью деятельной любви, редко бывают восприимчивы к красотам
природы. Любовь Сергеевна восхищалась тоже, спрашивала, между прочим: "Чем
эта береза держится? долго ли она простоит?" - и беспрестанно поглядывала
на свою Сюзетку, которая, махая пушистым хвостом, взад и вперед бегала на
своих кривых ножках по мостику с таким хлопотливым выражением, как будто
ей в первый раз в жизни довелось быть не в комнате. Дмитрий завел с
матерью очень логическое рассуждение о том, что никак не может быть
прекрасен вид, в котором горизонт ограничен. Варенька ничего не говорила.
Когда я оглянулся на нее, она, опершись на перила мостика, стояла ко мне в
профиль и смотрела вперед. Что-то, верно, сильно занимало ее и даже
трогало, потому что она, видимо, забылась и мысли не имела о себе и о том,
что на нее смотрят. В выражении ее больших глаз было столько пристального
внимания и спокойной, ясной мысли, в позе ее столько непринужденности и,
несмотря на ее небольшой рост, даже величавости, что снова меня поразило
как будто воспоминание о ней, и снова я спросил себя: "Не начинается ли?"
И снова я ответил себе, что я уже влюблен в Сонечку, а что Варенька -
просто барышня, сестра моего друга. Но она мне понравилась в эту минуту, и
вследствие этого я почувствовал неопределенное желание сделать или сказать
ей какую-нибудь небольшую неприятность.
- Знаешь что, Дмитрий, - сказал я моему другу, подходя ближе к
Вареньке, так чтобы она могла слышать то, что я буду говорить, - я нахожу,
что ежели бы не было комаров, и то ничего хорошего нет в этом месте, а уж
теперь, - прибавил я, щелкнув себя по лбу и действительно раздавив комара,
- это совсем плохо.
- Вы, кажется, не любите природы? - сказала мне Варенька, не
поворачивая головы.
- Я нахожу, что это праздное, бесполезное занятие, - отвечал я, очень
довольный тем, что я сказал-таки ей маленькую неприятность, и притом
оригинальную.
|
|
|
|