- Володя говорит, что хорошо выдержал, молодцом, - ну и славно. Ты, коли
захочешь не дурить, ты у меня тоже славный малый. Спасибо, дружок. Теперь
мы тут заживем славно, а зимой, может, в Петербург переедем; только,
жалко, охота кончилась, а то бы я вас потешил; ну, с ружьем можешь
охотиться, Вольдемар? дичи пропасть, я, пожалуй, сам пойду с тобой
когда-нибудь. Ну, а зимой, бог даст, в Петербург переедем, увидите людей,
связи сделаете; вы теперь у меня ребята большие, вот я сейчас Вольдемару
говорил: вы теперь стоите на дороге, и мое дело кончено, можете идти сами,
а со мной, коли хотите советоваться, советуйтесь, я теперь ваш не дядька,
а друг, по крайней мере хочу быть другом и товарищем и советчиком, где
могу, и больше ничего. Как это по твоей философии выходит, Коко? А? Хорошо
или дурно? а?
Я, разумеется, сказал, что отлично, и действительно находил это
таковым. Папа в этот день имел какое-то особенно привлекательное, веселое,
счастливое выражение, и эти новые отношения со мной, как с равным, как с
товарищем, еще более заставляли меня любить его.
- Ну, рассказывай же мне, был ты у всех родных? у Ивиных? видел
старика? что он тебе сказал? - продолжал он расспрашивать меня. - Был у
князя Ивана Иваныча?
И мы так долго разговаривали, не одеваясь, что солнце уже начинало
уходить из окон диванной, и Яков (который все точно так же был стар, все
так же вертел пальцами за спиной и говорил опять-таки) пришел в нашу
комнату и доложил папа, что колясочка готова.
- Куда ты едешь? - спросил я папа.
- Ах, я и забыл было, - сказал папа с досадливым подергиваньем и
покашливаньем, - я к Епифановым обещал ехать нынче. Помнишь Епифанову, la
belle Flamande? еще езжала к вашей maman. Они славные люди. - И папа, как
мне показалось, застенчиво подергивая плечом, вышел из комнаты.
Любочка во время нашей болтовни уже несколько раз подходила к двери и
все спрашивала: "Можно ли войти к нам?", но всякий раз папа кричал ей
через дверь, что "никак нельзя, потому что мы не одеты".
- Что за беда! ведь я видала тебя в халате?
- Нельзя тебе видеть братьев без невыразимых. - кричал он ей, - а вот
каждый из них постучит тебе в дверь, довольно с тебя? Постучите. А даже и
говорить с тобой в таком неглиже им неприлично.
- Ах, какие вы несносные! Так приходите по крайней мере скорей в
гостиную, Мими так хочет вас видеть, - кричала из-за двери Любочка.
Как только папа ушел, я живо оделся в студенческий сюртук и пришел в
гостиную; Володя же, напротив, не торопился и долго просидел на верху,
разговаривая с Яковом о том, где водятся дупеля и бекасы. Он, как я уже
говорил, ничего в мире так не боялся, как нежностей с братцем, папашей или
сестрицей, как он выражался, и, избегая всякого выражения чувства, впадал
в другую крайность - холодности, часто больно оскорблявшую людей, не
понимавших причин ее. В передней я столкнулся с папа, который мелкими,
скорыми шажками шел садиться в экипаж.
|
|
|
|