Я даже наружностью и
привычками старался быть похожим на героев, имевших какое-нибудь из этих
достоинств. Помню, что в одном из прочитанных мною в это лето сотни
романов был один чрезвычайно страстный герой с густыми бровями, и мне так
захотелось быть похожим на него наружностью (морально я чувствовал себя
точно таким, как он), что я, рассматривая свои брови перед зеркалом,
вздумал простричь их слегка, чтоб они выросли гуще, но раз, начав стричь,
случилось так, что я выстриг в одном месте больше, - надо было
подравнивать, и кончилось тем, что я, к ужасу своему, увидел себя в
зеркало безбровым и вследствие этого очень некрасивым. Однако, надеясь,
что скоро у меня вырастут густые брови, как у страстного человека, я
утешился и только беспокоился о том, что сказать всем нашим, когда они
увидят меня безбровым. Я достал пороху у Володи, натер им брови и поджег.
Хотя порох не вспыхнул, я был достаточно похож на опаленного, никто не
узнал моей хитрости, и действительно у меня, когда я уже забыл про
страстного человека, выросли брови гораздо гуще.
[* noble - благородный, знатный родом (фр.), ehrlich - благородный,
честный душой (нем.).]
Глава XXXI. COMME IL FAUT
Уже несколько раз в продолжение этого рассказа я намекал на понятие,
соответствующее этому французскому заглавию, и теперь чувствую
необходимость посвятить целую главу этому понятию, которое в моей жизни
было одним из самых пагубных, ложных понятий, привитых мне воспитанием и
обществом.
Род человеческий можно разделять на множество отделов - на богатых и
бедных, на добрых и злых, на военных и статских, на умных и глупых и т.
д., и т. д., но у каждого человека есть непременно свое любимое главное
подразделение, под которое он бессознательно подводит каждое новое лицо.
Мое любимое и главное подразделение людей в то время, о котором я пишу,
было на людей comme il faut и на comme il ne faut рas[*]. Второй род
подразделялся еще на людей собственно не comme il faut и простой народ.
Людей comme il faut я уважал и считал достойными иметь со мной равные
отношения; вторых - притворялся, что презираю, но в сущности ненавидел их,
питая к ним какое-то оскорбленное чувство личности; третьи для меня не
существовали - я их презирал совершенно. Мое comme il faut состояло,
первое и главное, в отличном французском языке и особенно в выговоре.
Человек, дурно выговаривавший по-французски, тотчас же возбуждал во мне
чувство ненависти. "Для чего же ты хочешь говорить, как мы, когда не
умеешь?" - с ядовитой насмешкой спрашивал я его мысленно. Второе условие
comme il faut были ногти - длинные, отчищенные и чистые; третье было
уменье кланяться, танцевать и разговаривать; четвертое, и очень важное,
было равнодушие ко всему и постоянное выражение некоторой изящной,
презрительной скуки. Кроме того, у меня были общие признаки, по которым я,
не говоря с человеком, решал, к какому разряду он принадлежит.
|
|
|
|
