Володя даже не мог удержаться, чтоб не выразить чувства своего
превосходства.
- Эх, ты, горемычный! - сказал он. - Что, не экзаменовался еще?
- Нет.
- Что ты читаешь? Разве не приготовил?
- Да, два вопроса не совсем. Тут не понимаю.
- Что? Вот это? - сказал Володя и начал мне объяснять бином Ньютона, но
так скоро и неясно, что, в моих глазах прочтя недоверие к своему знанию,
он взглянул на Дмитрия и, в его глазах, должно быть, прочтя то же,
покраснел, но все-таки продолжал говорить что-то, чего я не понимал.
- Нет, постой, Володя, дай я с ним пройду, коли успеем, - сказал
Дмитрий, взглянув на профессорский угол, и подсел ко мне.
Я сейчас заметил, что друг мой был в том самодовольно-кротком
расположении духа, которое всегда на него находило, когда он бывал доволен
собой, и которое я особенно любил в нем. Так как математику он знал хорошо
и говорил ясно, он так славно прошел со мной вопрос, что до сих пор я его
помню. Но едва он кончил. как St. - Jerome громким шепотом проговорил: "A
vous, Nicolas!"[*] - и я вслед за Икониным вышел из-за лавки, не успев
пройти другого незнакомого вопроса. Я подошел к столу, у которого сидело
два профессора и стоял гимназист перед черной доской. Гимназист бойко
выводил какую-то формулу, со стуком ломая мел о доску, и все писал,
несмотря на то, что профессор уже сказал ему: "Довольно", - и велел нам
взять билеты. "Ну что, ежели достанется теория сочетаний!" - подумал я,
доставая дрожащими пальцами билет из мягкой кипы нарезанных бумажек.
Иконин с тем же смелым жестом, как и в прошедший экзамен, раскачнувшись
всем боком, не выбирая, взял верхний билет, взглянул на него и сердито
нахмурился.
[* Вам, Николай! (фр.).]
- Все этакие черти попадаются! - пробормотал он.
Я посмотрел на свой.
О ужас! это была теория сочетаний!..
- А у вас какой? - спросил Иконин.
Я показал ему.
- Этот я знаю, - сказал он.
- Хотите меняться?
- Нет, все равно, я чувствую, что не в духе, - едва успел прошептать
Иконин, как профессор уж подозвал нас к доске.
"Ну, все пропало! - подумал я. - Вместо блестящего экзамена, который я
думал сделать, я навеки покроюсь срамом, хуже Иконина". Но вдруг Иконин, в
глазах профессора, поворотился ко мне, вырвал у меня из рук мой билет и
отдал мне свой. Я взглянул на билет. Это был бином Ньютона.
Профессор был не старый человек, с приятным, умным выражением, которое
особенно давала ему чрезвычайно выпуклая нижняя часть лба.
- Что это, вы билетами меняетесь, господа? - сказал он.
- Нет, это он так, давал мне свой посмотреть, господин профессор, -
нашелся Иконин, и опять слово господин профессор было последнее слово,
которое он произнес на этом месте; и опять, проходя назад мимо меня, он
взглянул на профессоров, на меня, улыбнулся и пожал плечами, с выражением,
говорившим: "Ничего, брат!" (Я после узнал, что Иконин уже третий год
являлся на вступительный экзамен.
|
|
|
|
