Хаджи-Мурат ехал шагом. Казаки и его нукеры, не отставая, следовали за
ним. Выехали шагом по дороге за крепостью. Встречались женщины с корзинами
на головах, солдаты на повозках и скрипящие арбы на буйволах. Отъехав версты
две, Хаджи-Мурат тронул своего белого кабардинца; он пошел проездом, так,
что его нукеры шли большой рысью. Так же ехали и казаки.
- Эх, лошадь добра под ним, - сказал Ферапонтов. - Кабы в ту пору, как
он не мирной был, ссадил бы его.
- Да, брат, за эту лошадку триста рублей давали в Тифлисе.
- А я на своем перегоню, - сказал Назаров.
- Как же, перегонишь, - сказал Ферапонтов. Хаджи-Мурат все прибавлял
хода.
- Эй, кунак, нельзя так. Потише! - прокричал Назаров, догоняя
Хаджи-Мурата.
Хаджи-Мурат оглянулся и, ничего не сказав, продолжал ехать тем же
проездом, не уменьшая хода.
- Смотри, задумали что, черти, - сказал Игнатов. - Вишь, лупят.
Так прошли с версту по направлению к горам.
- Я говорю, нельзя! - закричал опять Назаров. Хаджи-Мурат не отвечал и
не оглядывался, только еще прибавлял хода и с проезда перешел на скок.
- Врешь, не уйдешь! - крикнул Назаров, задетый за живое.
Он ударил плетью своего крупного рыжего мерина и, привстав на стременах
и нагнувшись вперед, пустил его во весь мах за Хаджи-Муратом.
Небо было так ясно, воздух так свеж, силы жизни так радостно играли в
душе Назарова, когда он, слившись в одно существо с доброю, сильною лошадью,
летел по ровной дороге за Хаджи-Муратом, что ему и -в голову не приходила
возможность чего-нибудь недоброго, печального или страшного. Он радовался
тому, что с каждым скоком набирал на Хаджи-Мурата и приближался к нему.
Хаджи-Мурат сообразил по топоту крупной лошади казака, приближающегося к
нему, что он накоротко должен настигнуть его, и, взявшись правой рукой за
пистолет, левой стал слегка сдерживать своего разгорячившегося и слышавшего
за собой лошадиный топот кабардинца.
- Нельзя, говорю! - крикнул Назаров, почти равняясь с Хаджи-Муратом и
протягивая руку, чтобы схватить за повод его лошадь. Но не успел он
схватиться за повод, как раздался выстрел.
- Что ж это ты делаешь? - закричал Назаров, хватаясь за грудь. - Бей
их, ребята, - проговорил он и, шатаясь, повалился на луку седла.
Но горцы прежде казаков взялись за оружие и били казаков из пистолетов
и рубили их шашками. Назаров висел на шее носившей его вокруг товарищей
испуганной лошади. Под Игнатовым упала лошадь, придавив ему ногу. Двое
горцев, выхватив шашки, не слезая, полосовали его по голове и рукам.
Петраков бросился было к товарищу, но тут же два выстрела, один в спину,
другой в бок, сожгли его, и он, как мешок, кувырнулся с лошади.
Мишкин повернул лошадь назад и поскакал к крепости. Ханефи с
Хан-Магомой бросились за Мишкиным, но он был уже далеко впереди, и горцы не
могли догнать его.
Увидав, что они не могут догнать казака, Ханефи с Хан-Магомой вернулись
к своим.
|
|
|
|
