Средство для этого было одно - его
семья, и главное - его сын, к которому, Шамиль знал, что Хаджи-Мурат имел
страстную любовь. И потому надо было действовать через сына.
Когда советники переговорили об этом, Шамиль закрыл глаза и умолк.
Советники знали, что это значило то, что он слушает теперь говорящий
ему голос пророка, указывающий то, что должно быть сделано. После
пятиминутного торжественного молчания Шамиль открыл глаза, еще более
прищурил их и сказал:
- Приведите ко мне сына Хаджи-Мурата.
- Он здесь, - сказал Джемал-Эдин.
И действительно, Юсуф, сын Хаджи-Мурата, худой, бледный, оборванный и
вонючий, но все еще красивый и своим телом и лицом, с такими же жгучими, как
у бабки Патимат, черными глазами, уже стоял у ворот внешнего двора, ожидая
призыва.
Юсуф не разделял чувств отца к Шамилю. Он не знал всего прошедшего, или
знал, но, не пережив его, не понимал, зачем отец его так упорно враждует с
Шамилем. Ему, желающему только одного: продолжения той легкой, разгульной
жизни, какую он, как сын наиба, вел в Хунзахе, казалось совершенно ненужным
враждовать с Шамилем. В отпор и противоречие отцу, он особенно восхищался
Шамилем и питал к нему распространенное в горах восторженное поклонение. Он
теперь с особенным чувством трепетного благоговения к имаму вошел в кунацкую
и, остановившись у двери, встретился с упорным сощуренным взглядом Шамиля.
Он постоял несколько времени, потом подошел к Шамилю и поцеловал его
большую, с длинными пальцами белую руку.
- Ты сын Хаджи-Мурата?
- Я, имам.
- Ты знаешь, что он сделал?
- Знаю, имам, и жалею об этом.
- Умеешь писать?
- Я готовился быть муллой.
- Так напиши отцу, что, если он выйдет назад ко мне теперь, до байрама,
я прощу его и все будет по-старому. Если же нет и он останется у русских,
то, - Шамиль грозно нахмурился, - я отдам твою бабку, твою мать по аулам, а
тебе отрублю голову.
Ни один мускул не дрогнул на лице Юсуфа, он наклонил голову в знак
того, что понял слова Шамиля.
- Напиши так и отдай моему посланному.
Шамиль замолчал и долго смотрел на Юсуфа.
- Напиши, что я пожалел тебя и не убью, а выколю глаза, как я делаю
всем изменникам. Иди.
Юсуф казался спокойным в присутствии Шамиля, но когда его вывели из
кунацкой, он бросился на того, кто вел его, и, выхватив у него из ножен
кинжал, хотел им зарезаться, но его схватили за руки, связали их и отвели
опять в яму.
В этот вечер, когда кончилась вечерняя молитва и смеркалось, Шамиль
надел белую шубу и вышел за забор в ту часть двора, где помещались его жены,
и направился к комнате Аминет. Но Аминет не было там. Она была у старших
жен. Тогда Шамиль, стараясь быть незаметным, стал за дверь комнаты,
дожидаясь ее. Но Аминет была сердита на Шамиля за то, что он подарил
шелковую материю не ей, а Зайдет. Она видела, как он вышел и как входил в ее
комнату, отыскивая ее, и нарочно не пошла к себе.
|
|
|
|
