Пока Лорис-Меликов был в комнате нукеров, вошел и четвертый мюрид
Хаджи-Мурата, аварец Ханефи, с волосатым лицом и шеей и мохнатой, точно
мехом обросшей, выпуклой грудью. Это был нерассуждающий, здоровенный
работник, всегда поглощенный своим делом, без рассуждения, как и Элдар,
повинующийся своему хозяину.
Когда он вошел в комнату нукеров за рисом, Лорис-Меликов остановил его
и расспросил, откуда он и давно ли у Хаджи-Мурата.
- Пять лет, - отвечал Ханефи на вопрос Лорис-Меликова. - Я из одного
аула с ним. Мой отец убил его дядю, и они хотели убить меня, - сказал он,
спокойно из-под сросшихся бровей глядя в лицо Лорис-Меликова. - Тогда я
попросил принять меня братом.
- Что значит: принять братом?
- Я не брил два месяца головы, ногтей не стриг и пришел к ним. Они
пустили меня к Патимат, к его матери. Патимат дала мне грудь, и я стал его
братом.
В соседней комнате послышался голос Хаджи-Мурата. Элдар тотчас же узнал
призыв хозяина и, отерев руки, широко шагая, поспешно пошел в гостиную.
- Зовет к себе, - сказал он, возвращаясь. И, дав еще папироску веселому
Хан-Магоме, Лорис-Меликов пошел в гостиную.
XIII
Когда Лорис-Меликов вошел в гостиную, Хаджи-Мурат с веселым лицом
встретил его.
- Что же, продолжать? - сказал он, усаживаясь на тахту.
- Да, непременно, - сказал Лорис-Меликов. - А я заходил к твоим
нукерам, поговорил с ними. Один - веселый малый, - прибавил Лорис-Меликов.
- Да, Хан-Магома - легкий человек, - сказал Хаджи-Мурат.
- А понравился мне молодой, красивый.
- А, Элдар. Этот молод, а тверд, железный. Они помолчали.
- Так говорить дальше?
- Да, да.
- Я сказал, как ханов убили. Ну, убили их, и Гамзат въехал в Хунзах и
сел в ханском дворце, - начал Хаджи-Мурат. - Оставалась мать-ханша. Гамзат
призвал ее к себе. Она стала выговаривать ему. Он мигнул своему мюриду
Асельдеру, и тот сзади ударил, убил ее.
- Зачем же он убил ее-то? - спросил Лорис-Меликов.
- А как же быть: перелез передними ногами, перелезай и задними. Надо
было всю породу покончить. Так и сделали. Шамиль меньшого убил, сбросил с
кручи. Вся Авария покорилась Гамзату, только мы с братом не хотели
покориться. Нам надо было кровь его за ханов. Мы делали вид, что покорились,
а думали только, как взять с него кровь. Мы посоветовались с дедом и решили
выждать время, когда он выедет из дворца, и из засады убить его. Кто-то
подслушал нас, сказал Гамзату, и он призвал к себе деда и сказал: "Смотри,
если правда, что твои внуки задумывают худое против меня, висеть тебе с ними
на одной перекладине. Я делаю дело божье, и мне помешать нельзя. Иди и
помни, что я сказал". Дед пришел домой и сказал нам. Тогда мы решили не
ждать, сделать дело в первый день праздника в мечети. Товарищи отказались, -
остались мы с братом. Мы взяли по два пистолета, надели бурки и пошли в
мечеть. Гамзат вошел с тридцатью мюридами.
|
|
|
|
