Так же как и старик, он, закрыв глаза, поднял руки ладонями кверху,
прочел молитву, отер руками лицо и только тогда начал говорить. Он сказал,
что от Шамиля был приказ задержать Хаджи-Мурата, живого или мертвого, что
вчера только уехали посланные Шамиля, и что народ боится ослушаться Шамиля,
и что поэтому надо быть осторожным.
- У меня в доме, - сказал Садо, - моему кунаку, пока я жив, никто
ничего не сделает. А вот в поле как? Думать надо.
Хаджи-Мурат внимательно слушал и одобрительно кивал головой. Когда Садо
кончил, он сказал:
- Хорошо. Теперь надо послать к русским человека с письмом. Мой мюрид
пойдет, только проводника надо.
- Брата Бату пошлю, - сказал Садо. - Позови Бату, - обратился он к
сыну.
Мальчик, как на пружинах, вскочил на резвые ноги и быстро, махая
руками, вышел из сакли. Минут через десять он вернулся с черно-загорелым,
жилистым, коротконогим чеченцем в разлезающейся желтой черкеске с
оборванными бахромой рукавами и спущенных черных ноговицах. Хаджи-Мурат
поздоровался с вновь пришедшим и тотчас же, также не теряя лишних слов,
коротко сказал:
- Можешь свести моего мюрида к русским?
- Можно, - быстро, весело заговорил Бата. - Все можно. Против меня ни
один чеченец не сумеет пройти. А то другой пойдет, все пообещает, да ничего
не сделает. А я могу.
- Ладно, - сказал Хаджи-Мурат. - За труды получишь три, - сказал он,
выставляя три пальца.
Бата кивнул головой в знак того, что он понял, но прибавил, что ему
дороги не деньги, а он из чести готов служить Хаджи-Мурату. Все в горах
знают Хаджи-Мурата, как он русских свиней бил...
- Хорошо, - сказал Хаджи-Мурат. - Веревка хороша длинная, а речь
короткая.
- Ну, молчать буду, - сказал Бата.
- Где Аргун заворачивает, против кручи, поляна в лесу, два стога стоят.
Знаешь?
- Знаю.
- Там мои три конные меня ждут, - сказал Хаджи-Мурат.
- Айя! - кивая головой, говорил Бата.
- Спросишь Хан-Магому. Хан-Магома знает, что делать и что говорить. Его
свести к русскому начальнику, к Воронцову, князю. Можешь?
- Сведу.
- Свести и назад привести. Можешь?
- Можно.
- Сведешь, вернешься в лес. И я там буду.
- Все сделаю, - сказал Бата, поднялся и, приложив руки к груди, вышел.
- Еще человека в Гехи послать надо, - сказал Хаджи-Мурат хозяину, когда
Бата вышел. - В Гехах надо вот что, - начал было он, взявшись за один из
хозырей черкески, но тотчас же опустил руку и замолчал, увидав входивших в
саклю двух женщин.
Одна была жена Садо, та самая немолодая, худая женщина, которая
укладывала подушки. Другая была совсем молодая девочка в красных шароварах и
зеленом бешмете, с закрывавшей всю грудь занавеской из серебряных монет. На
конце ее не длинной, но толстой, жесткой черной косы, лежавшей между плеч
худой спины, был привешен серебряный рубль; такие же черные, смородинные
глаза, как у отца и брата, весело блестели в молодом, старавшемся быть
строгим лице.
|
|
|
|
