По протоптанной из двора тропинке, скрипя по снегу новыми лаптями на
туго обвязанных шерстяных онучах, подошла старуха. Мужики сгребали невеяное
зерно в ворох, бабы и девка заметали.
- Выборный заходил. На барщину всем кирпич возить, - сказала старуха. -
Я завтракать собрала. Идите, что ль.
- Ладно. Чалого запряги и ступай, - сказал старик Акиму. - Да смотри,
чтоб не так, как намедни, отвечать за тебя. Попомнишь Петруху.
- Как он был дома, его ругал, - огрызнулся теперь Аким на отца, - а нет
его, меня глодаешь.
- Значит, стоишь, - так же сердито сказала мать. - Не с Петрухой тебя
сменять.
- Ну, ладно! - сказал сын.
- То-то ладно. Муку пропил, а теперь говоришь: ладно.
- Про старые дрожжи поминать двожды, - сказала сноха, и все, положив
цепы, пошли к дому.
Нелады между отцом и сыном начались уже давно, почти со времени отдачи
Петра в солдаты. Уже тогда старик почувствовал, что он променял кукушку на
ястреба. Правда, что по закону, как разумел его старик, надо было бездетному
идти за семейного. У Акима было четверо детей, у Петра никого, но работник
Петр был такой же, как и отец: ловкий, сметливый, сильный, выносливый и,
главное, трудолюбивый. Он всегда работал. Если он проходил мимо работающих,
так же как и делывал старик, он тотчас же брался помогать - или Пройдет ряда
два с косой, или навьет воз, или срубит дерево, или порубит дров. Старик
жалел его, но делать было нечего. Солдатство было как смерть. Солдат был
отрезанный ломоть, и поминать о нем - душу бередить - незачем было. Только
изредка, чтобы уколоть старшего сына, старик, как нынче, вспоминал его. Мать
же часто поминала меньшего сына и уже давно, второй год, просила старика,
чтобы он послал Петрухе деньжонок. Но старик отмалчивался.
Двор Авдеевых был богатый, и у старика были припрятаны деньжонки, но он
ни за что не решился бы тронуть отложенного. Теперь, когда старуха услыхала,
что он поминает меньшего сына, она решила опять просить его, чтобы при
продаже овса послать сыну хоть рублик. Так она и сделала. Оставшись вдвоем с
стариком, после того как молодые ушли на барщину, она уговорила мужа из
овсяных денег послать рубль Петрухе. Так что, когда из провеянных ворохов
двенадцать четвертей овса были насыпаны на веретья в трое саней и веретья
аккуратно зашпилены деревянными шпильками, она дала старику написанное под
ее слова дьячком письмо, И старик обещал в городе приложить к письму рубль и
послать по адресу.
Старик, одетый в новую шубу и кафтан и в чистых белых шерстяных онучах,
взял письмо, уложил его в кошель и, помолившись богу, сел на передние сани и
поехал в город. На задних санях ехал внук. В городе старик велел дворнику
прочесть себе письмо и внимательно и одобрительно слушал его.
В письме Петрухиной матери было писано, во-первых, благословение,
во-вторых, поклоны всех, известие о смерти крестного и под конец известие о
том, что Аксинья (жена Петра) "не захотела с нами жить и пошла в люди.
|
|
|
|
