- Ну ладно, распорядись ты, - сказал Полторацкий и, взмахнув плетью,
поехал большой рысью навстречу Воронцову.
Воронцов ехал на своем английском, кровном рыжем жеребце, сопутствуемый
адъютантом полка, казаком и чеченцем-переводчиком.
- Что это у вас? - спросил он Полторацкого.
- Да вот выехала партия, напала на цепь, - отвечал ему Полторацкий.
- Ну-ну, и все вы затеяли.
- Да не я, князь, - улыбаясь, сказал Полторацкий, - сами лезли.
- Я слышал, солдата ранили?
- Да, очень жаль. Солдат хороший.
- Тяжело?
- Кажется, тяжело, - в живот.
- А я, вы знаете, куда еду? - спросил Воронцов.
- Не знаю.
- Неужели не догадываетесь?
- Нет.
- Хаджи-Мурат вышел и сейчас встретит нас.
- Не может быть!
- Вчера лазутчик от него был, - сказал Воронцов, с трудом сдерживая
улыбку радости. - Сейчас должен ждать меня на Шалинской поляне; так вы
рассыпьте стрелков до поляны и потом приезжайте ко мне.
- Слушаю, - сказал Полторацкий, приложив руку к папахе, и поехал к
своей роте. Сам он свел цепь на правую сторону, с левой же стороны велел это
сделать фельдфебелю. Раненого между тем четыре солдата унесли в крепость.
Полторацкий уже возвращался к Воронцову, когда увидал сзади себя
догоняющих его верховых. Полторацкий остановился и подождал их.
Впереди всех ехал на белогривом коне, в белой черкеске, в чалме на
папахе и в отделанном золотом оружии человек внушительного вида. Человек
этот был Хаджи-Мурат. Он подъехал к Полторацкому и сказал ему что-то
по-татарски. Полторацкий, подняв брови, развел руками в знак того, что не
понимает, и улыбнулся. Хаджи-Мурат ответил улыбкой на улыбку, и улыбка эта
поразила Полторацкого своим детским добродушием. Полторацкий никак не ожидал
видеть таким этого страшного горца. Он ожидал мрачного, сухого, чуждого
человека, а перед ним был самый простой человек, улыбавшийся такой доброй
улыбкой, что он казался не чужим, а давно знакомым приятелем. Только одно
было в нем особенное: это были его широко расставленные глаза, которые
внимательно, проницательно и спокойно смотрели в глаза другим людям.
Свита Хаджи-Мурата состояла из четырех человек. Был в этой свите тот
Хан-Магома, который нынче ночью ходил к Воронцову. Это был румяный, с
черными, без век, яркими глазами, круглолицый человек, сияющий
жизнерадостным выражением. Был еще коренастый волосатый человек с сросшимися
бровями. Этот был тавлинец Ханефи, заведующий всем имуществом Хаджи-Мурата.
Он вел с собой заводную лошадь с туго наполненными переметными сумами.
Особенно же выделялись из свиты два человека; один - молодой, тонкий, как
женщина, в поясе и широкий в плечах, с чуть пробивающейся русой бородкой,
красавец с бараньими глазами, - это был Элдар, и другой, кривой на один
глаз, без бровей и без ресниц, с рыжей подстриженной бородой и шрамом через
нос и лицо, - чеченец Гамзало.
Полторацкий указал Хаджи-Мурату на показавшегося по дороге Воронцова.
|
|
|
|
