Увидав серебряную папиросочницу в руке Лорис-Меликова, он попросил себе
покурить. И когда Лорис-Меликов сказал, что им ведь запрещено курить, он
подмигнул одним глазом, мотнув головой на спальню Хаджи-Мурата, и сказал,
что можно, пока не видят, И тотчас же стал курить, не затягиваясь и неловко
складывая свои красные губы, когда выпускал дым.
- Нехорошо это, - строго сказал Гамзало и вышел из комнаты. Хан-Магома
подмигнул и на него и, покуривая, стал расспрашивать Лорис-Меликова, где
лучше купить шелковый бешмет и папаху белую.
- Что же, у тебя разве так денег много?
- Есть, достанет, - подмигивая, отвечал Хан-Магома.
- Ты спроси у него, откуда у него деньги, - сказал Элдар, поворачивая
свою красивую улыбающуюся голову к Лорису.
- А выиграл, - быстро заговорил Хан-Магома, он рассказал, как он вчера,
гуляя по Тифлису, набрел на кучку людей, русских денщиков и армян, игравших
в орлянку. Кон был большой: три золотых и серебра много. Хан-Магома тотчас
же понял, в чем игра, и, позванивая медными, которые были у него в кармане,
вошел в круг и сказал, что держит на все.
- Как же на все? Разве у тебя было? - спросил Лорис-Меликов.
- У меня всего было двенадцать копеек, - оскаливая зубы, сказал
Хан-Магома.
- Ну, а если бы проиграл?
- А вот.
И Хан-Магома указал на пистолет.
- Что же, отдал бы?
- Зачем отдавать? Убежал бы, а кто бы задержал, убил бы. И готово.
- Что же, и выиграл?
- Айя, собрал все и ушел.
Хан-Магому и Элдара Лорис-Меликов вполне понимал. Хан-Магома был
весельчак, кутила, не знавший, куда деть избыток жизни, всегда веселый,
легкомысленный, играющий своею и чужими жизнями, из-за этой игры жизнью
вышедший теперь к русским и точно так же завтра из-за этой игры могущий
перейти опять назад к Шамилю. Элдар был тоже вполне понятен: это был
человек, вполне преданный своему мюршиду, спокойный, сильный и твердый.
Непонятен был для Лорис-Меликова только рыжий Гамзало. Лорис-Меликов видел,
что человек этот не только был предан Шамилю, но испытывал непреодолимое
отвращение, презрение, гадливость и ненависть ко всем русским; и потому
Ло-рис-Меликов не мог понять, зачем он вышел к русским. Лорис-Меликову
приходила мысль, разделяемая и некоторыми начальствующими лицами, что выход
ХаджиМурата и его рассказы о вражде с Шамилем был обман, что он вышел
только, чтобы высмотреть слабые места русских и, убежав опять в горы,
направить силы туда, где русские были слабы. И Гамзало всем своим существом
подтверждал это предположение. "Те и сам Хаджи-Мурат, - думал Лорис-Меликов,
- умеют скрывать свои намерения, но этот выдает себя своей нескрываемой
ненавистью".
Лорис-Меликов попытался говорить с ним. Он спросил, скучно ли ему
здесь. Но он, не оставляя своего занятия, косясь своим одним глазом на
Лорис-Мели-кова, хрипло и отрывисто прорычал:
- Нет, не скучно.
И так же отвечал на все другие вопросы.
|
|
|
|
