Володя покраснел и дрожащим голосом
передал поручение матушки.
"Так вот что предвещал мне мой сон! - подумал я. - Дай бог
только, чтобы не было чего-нибудь еще хуже".
Мне очень, очень жалко стало матушку, и вместе с тем мысль,
что мы точно стали большие, радовала меня.
"Ежели мы нынче едем, то, верно, классов не будет; это
славно! - думал я. - Однако жалко Карла Иваныча. Его, верно,
отпустят, потому что иначе не приготовили бы для него
конверта... Уж лучше бы век учиться да не уезжать, не
расставаться с матушкой и не обижать бедного Карла Иваныча. Он
и так очень несчастлив!"
Мысли эти мелькали в моей голове; я не трогался с места и
пристально смотрел на черные бантики своих башмаков.
Сказав с Карлом Иванычем еще несколько слов о понижении
барометра и приказав Якову не кормить собак, с тем чтобы на
прощанье выехать после обеда послушать молодых гончих, папа,
против моего ожидания, послал нас учиться, утешив, однако,
обещанием взять на охоту.
По дороге наверх я забежал на террасу. У дверей, на
солнышке, зажмурившись, лежала любимая борзая собака отца -
Милка.
- Милочка, - говорил я, лаская ее и целуя в морду, - мы
нынче едем: прощай! никогда больше не увидимся.
Я расчувствовался и заплакал.
Глава IV. КЛАССЫ
Карл Иваныч был очень не в духе. Это было заметно по его
сдвинутым бровям и по тому, как он швырнул свой сюртук в
комод, и как сердито подпоясался, и как сильно черкнул ногтем
по книге диалогов, чтобы означить то место, до которого мы
должны были вытвердить. Володя учился порядочно; я же так был
расстроен, что решительно ничего не мог делать. Долго
бессмысленно смотрел я в книгу диалогов, но от слез,
набиравшихся мне в глаза при мысли о предстоящей разлуке, не
мог читать; когда же пришло время говорить их Карлу Иванычу,
который, зажмурившись, слушал меня (это был дурной признак),
именно на том месте, где один говорит: "Wo kommen sie her?"*),
а другой отвечает: "Ich komme vom Kaffe-Hause"**), - я не мог
более удерживать слез и от рыданий не мог произнести: "Haben
sie die Zeitung nicht gelesen?"***). Когда дошло дело до
чистописания, я от слез, падавших на бумагу, наделал таких
клякс, как будто писал водой на оберточной бумаге.
--------------
*)Откуда вы идете? (нем.).
**)Я иду из кофейни (нем).
***)Вы не читали газету? (нем.).
Карл Иваныч рассердился, поставил меня на колени, твердил,
что это упрямство, кукольная комедия (это было любимое его
слово), угрожал линейкой и требовал, чтобы я просил прощенья,
тогда как я от слез не мог слова вымолвить; наконец, должно
быть, чувствуя свою несправедливость, он ушел в комнату
Николая и хлопнул дверью.
Из классной слышен был разговор в комнате дядьки.
- Ты слышал, Николай, что дети едут в Москву? - сказал Карл
Иваныч, входя в комнату.
- Как же-с, слышал.
Должно быть, Николай хотел встать, потому что Карл Иваныч
сказал: "Сиди, Николай!" - и вслед за этим затворил дверь.
|
|
|
|
