- Вот дурак! - сказал он, улыбаясь, и потом, помолчав
немного: - Я так совсем не так, как ты: я думаю, что если бы
можно было, я сначала хотел бы сидеть с ней рядом и
разговаривать...
- А! так ты тоже влюблен? - перебил я его.
- Потом, - продолжал Володя, нежно улыбаясь, - потом
расцеловал бы ее пальчики, глазки, губки, носик, ножки - всю
бы расцеловал...
- Глупости! - закричал я из-под подушек.
- Ты ничего не понимаешь, - презрительно сказал Володя.
- Нет, я понимаю, а вот ты не понимаешь и говоришь
глупости, - сказал я сквозь слезы.
- Только плакать-то уж незачем. Настоящая девочка!
Глава XXV. ПИСЬМО
Шестнадцатого апреля, почти шесть месяцев после описанного
мною дня, отец вошел к нам на верх, во время классов, и
объявил, что нынче в ночь мы едем с ним в деревню. Что-то
защемило у меня в сердце при этом известии, и мысль моя тотчас
же обратилась к матушке.
Причиною такого неожиданного отъезда было следующее письмо:
Петровское, 12 апреля.
"Сейчас только, в десять часов вечера, получила я твое
доброе письмо, от 3 апреля, и, по моей всегдашней привычке,
отвечаю тотчас же. Федор привез его еще вчера из города, но
так как было поздно, он подал его Мими нынче утром. Мими же,
под предлогом, что я была нездорова и расстроена, не давала
мне его целый день. У меня точно был маленький жар, и,
признаться тебе по правде, вот уж четвертый день, что я не
так-то здорова и не встаю с постели.
Пожалуйста, не пугайся, милый друг: я чувствую себя
довольно хорошо и, если Иван Васильич позволит, завтра думаю
встать.
В пятницу на прошлой неделе я поехала с детьми кататься; но
подле самого выезда на большую дорогу, около того мостика,
который всегда наводил на меня ужас, лошади завязли в грязи.
День был прекрасный, и мне вздумалось пройтись пешком до
большой дороги, покуда вытаскивали коляску. Дойдя до часовни,
я очень устала и села отдохнуть, а так как, покуда собирались
люди, чтоб вытащить экипаж, прошло около получаса, мне стало
холодно, особенно ногам, потому что на мне были ботинки на
тонких подошвах и я их промочила. После обеда я почувствовала
озноб и жар, но, по заведенному порядку, продолжала ходить, а
после чаю села играть с Любочкой в четыре руки. (Ты не узнаешь
ее: такие она сделала успехи!) Но представь себе мое
удивление, когда я заметила, что не могу счесть такта.
Несколько раз я принималась считать, но все в голове у меня
решительно путалось, и я чувствовала странный шум в ушах. Я
считала: раз, два, три, потом вдруг: восемь, пятнадцать и
главное - видела, что вру, и никак не могла поправиться.
Наконец Мими пришла мне на помощь и почти насильно уложила в
постель. Вот тебе, мой друг, подробный отчет в том, как я
занемогла и как сама в том виновата. На другой день у меня был
жар довольно сильный и приехал наш добрый, старый Иван
Васильевич, который до сих пор живет у нас и обещается скоро
выпустить меня на свет божий.
|
|
|
|
