Благодарю же тебя, мой бесценный друг, за все счастие,
которым ты окружил меня в этой жизни; я там буду просить бога,
чтобы он наградил тебя. Прощай, милый друг; помни, что меня не
будет, но любовь моя никогда и нигде не оставит тебя. Прощай,
Володя, прощай, мой ангел, прощай, Веньямин мой - Николенька.
Неужели они когда-нибудь забудут меня?!"
В этом письме была вложена французская записочка Мими,
следующего содержания:
"Печальные предчувствия, о которых она говорит вам, слишком
подтвердились словами доктора. Вчера ночью она велела
отправить это письмо тотчас на почту. Думая, что она сказала
это в бреду, я ждала до сегодняшнего утра и решилась его
распечатать. Только что я распечатала, как Наталья Николаевна
спросила меня, что я сделала с письмом, и приказала мне сжечь
его, если оно не отправлено. Она все говорит о нем и уверяет,
что оно должно убить вас. Не откладывайте вашей поездки, если
вы хотите видеть этого ангела, покуда еще он не оставил нас.
Извините это маранье Я не спала три ночи. Вы знаете, как я
люблю ее!"
Наталья Савишна, которая всю ночь 11 апреля провела в
спальне матушки, рассказывала мне, что, написав первую часть
письма, maman положила его подле себя на столик и започивала.
- Я сама, - говорила Наталья Савишна, - признаюсь,
задремала на кресле, и чулок вывалился у меня из рук. Только
слышу я сквозь сон - часу этак в первом, - что она как будто
разговаривает; я открыла глаза, смотрю: она, моя голубушка,
сидит на постели, сложила вот этак ручки, а слезы в три ручья
так и текут. "Так все кончено?" - только она и сказала и
закрыла лицо руками. Я вскочила, стала спрашивать: "Что с
вами?"
- Ах, Наталья Савишна, если бы вы знали, кого я сейчас
видела.
Сколько я ни спрашивала, больше она мне ничего не сказала,
только приказала подать столик, пописала еще что-то, при себе
приказала запечатать письмо и сейчас же отправить. После уж
все пошло хуже да хуже.
Глава XXVI. ЧТО ОЖИДАЛО НАС В ДЕРЕВНЕ
Восемнадцатого апреля мы выходили из дорожной коляски, у
крыльца петровского дома. Выезжая из Москвы, папа был
задумчив, и когда Володя спросил у него: не больна ли maman? -
он с грустию посмотрел на него и молча кивнул головой. Во
время путешествия он заметно успокоился; но по мере
приближения к дому лицо его все более и более принимало
печальное выражение, и когда, выходя из коляски, он спросил у
выбежавшего, запыхавшегося Фоки: "Где Наталья Николаевна?",
голос его был нетверд и в глазах были слезы. Добрый старик
Фока, украдкой взглянув на нас, опустил глаза и, отворяя дверь
в переднюю, отвернувшись, отвечал:
- Шестой день уж не изволят выходить из спальни. Милка,
которая, как я после узнал, с самого того дня, в который
занемогла maman, не переставала жалобно выть, весело бросилась
к отцу - прыгала на него, взвизгивала, лизала его руки; но он
оттолкнул ее и прошел в гостиную, оттуда в диванную, из
которой дверь вела прямо в спальню.
|
|
|
|
