Он любил музыку, певал, аккомпанируя себе на
фортепьяно, романсы приятеля своего А..., цыганские песни и
некоторые мотивы из опер; но ученой музыки не любил и, не
обращая внимания на общее мнение, откровенно говорил, что
сонаты Бетховена нагоняют на него сон и скуку и что он не
знает лучше ничего, как "Не будите меня, молоду", как ее
певала Семенова, и "Не одна", как певала цыганка Танюша. Его
натура была одна из тех, которым для хорошего дела необходима
публика. И то только он считал хорошим, что называла хорошим
публика. Бог знает, были ли у него какие-нибудь нравственные
убеждения? Жизнь его была так полна увлечениями всякого рода,
что ему некогда было составлять себе их, да он и был так
счастлив в жизни, что не видел в том необходимости.
В старости у него образовался постоянный взгляд на вещи и
неизменные правила, - но единственно на основании
практическом: те поступки и образ жизни, которые доставляли
ему счастие или удовольствия, он считал хорошими и находил,
что так всегда и всем поступать должно. Он говорил очень
увлекательно, и эта способность, мне кажется, усиливала
гибкость его правил: он в состоянии был тот же поступок
рассказать как самую милую шалость и как низкую подлость.
Глава XI. ЗАНЯТИЯ В КАБИНЕТЕ И ГОСТИНОЙ
Уже смеркалось, когда мы приехали домой. Maman села за
рояль, а мы, дети, принесли бумаги, карандаши, краски и
расположились рисовать около круглого стола. У меня была
только синяя краска; но, несмотря на это, я затеял нарисовать
охоту. Очень живо изобразив синего мальчика верхом на синей
лошади и синих собак, я не знал наверное, можно ли нарисовать
синего зайца, и побежал к папа в кабинет посоветоваться об
этом. Папа читал что-то и на вопрос мой: "Бывают ли синие
зайцы?", не поднимая головы, отвечал: "Бывают, мой друг,
бывают". Возвратившись к круглому столу, я изобразил синего
зайца, потом нашел нужным переделать из синего зайца куст.
Куст тоже мне не понравился; я сделал из него дерево - скирд,
из скирда - облако и наконец так испачкал всю бумагу синей
краской, что с досады разорвал ее и пошел дремать на
вольтеровское кресло.
Maman играла второй концерт Фильда - своего учителя. Я
дремал, и в моем воображении возникали какие-то легкие,
светлые и прозрачные воспоминания. Она заиграла Патетическую
сонату Бетховена, и я вспоминал что-то грустное, тяжелое и
мрачное. Maman часто играла эти две пьесы; поэтому я очень
хорошо помню чувство, которое они во мне возбуждали. Чувство
это было похоже на воспоминание; но воспоминание чего?
казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было.
Против меня была дверь в кабинет, и я видел, как туда вошли
Яков и еще какие-то люди в кафтанах и с бородами. Дверь тотчас
затворилась за ними. "Ну, начались занятия!" - подумал я. Мне
казалось, что важнее тех дел, которые делались в кабинете,
ничего в мире быть не могло; в этой мысли подтверждало меня
еще то, что к дверям кабинета все подходили обыкновенно
перешептываясь и на цыпочках; оттуда же был слышен громкий
голос папа и запах сигары, который всегда, не знаю почему,
меня очень привлекал.
|
|
|
|
