Несколько борзых собак - одни тяжело дышали, лежа на солнце,
другие в тени ходили под коляской и бричкой и вылизывали сало
около осей. Во всем воздухе была какая-то пыльная мгла,
горизонт был серо-лилового цвета; но ни одной тучки не было на
небе. Сильный западный ветер поднимал столбами пыль с дорог и
полей, гнул макушки высоких лип и берез сада и далеко относил
падавшие желтые листья. Я сидел у окна и с нетерпением ожидал
окончания всех приготовлений.
Когда все собрались в гостиной около круглого стола, чтобы
в последний раз провести несколько минут вместе, мне и в
голову не приходило, какая грустная минута предстоит нам.
Самые пустые мысли бродили в моей голове. Я задавал себе
вопросы: какой ямщик поедет в бричке и какой в коляске? кто
поедет с папа, кто с Карлом Иванычем? и для чего непременно
хотят меня укутать в шарф и ваточную чуйку?
"Что я за неженка? авось не замерзну. Хоть бы поскорей это
все кончилось: сесть бы и ехать".
- Кому прикажете записку о детском белье отдать? - сказала
вошедшая, с заплаканными глазами и с запиской в руке, Наталья
Савишна, обращаясь к maman.
- Николаю отдайте, да приходите же после с детьми
проститься.
Старушка хотела что-то сказать, но вдруг остановилась,
закрыла лицо платком и, махнув рукою, вышла из комнаты. У меня
немного защемило в сердце, когда я увидал это движение; но
нетерпение ехать было сильнее этого чувства, и я продолжал
совершенно равнодушно слушать разговор отца с матушкой. Они
говорили о вещах, которые заметно не интересовали ни того, ни
другого: что нужно купить для дома? что сказать княжне Sophie
и madame Julie? и хороша ли будет дорога?
Вошел Фока и точно тем же голосом, которым он докладывал
"кушать готово", остановившись у притолоки, сказал: "Лошади
готовы". Я заметил, что maman вздрогнула и побледнела при этом
известии, как будто оно было для нее неожиданно.
Фоке приказано было затворить все двери в комнате. Меня это
очень забавляло, "как будто все спрятались от кого-нибудь".
Когда все сели, Фока тоже присел на кончике стула; но
только что он это сделал, дверь скрипнула, и все оглянулись. В
комнату торопливо вошла Наталья Савишна и, не поднимая глаз,
приютилась около двери на одном стуле с Фокой. Как теперь вижу
я плешивую голову, морщинистое неподвижное лицо Фоки и
сгорбленную добрую фигурку в чепце, из-под которого виднеются
седые волосы. Они жмутся на одном стуле, и им обоим неловко.
Я продолжал быть беззаботен и нетерпелив. Десять секунд,
которые просидели с закрытыми дверьми, показались мне за целый
час. Наконец все встали, перекрестились и стали прощаться.
Папа обнял maman и несколько раз поцеловал ее.
- Полно, мой дружок, - сказал папа, - ведь не навек
расстаемся.
- Все-таки грустно! - сказала maman дрожащим от слез
голосом.
Когда я услыхал этот голос, увидал ее дрожащие губы и
глаза, полные слез, я забыл про все и мне так стало грустно,
больно и страшно, что хотелось бы лучше убежать, чем прощаться
с нею.
|
|
|
|