- Совсем нет...
- Нет, дай мне договорить, - перебил я, уже начиная ощущать
легкое щекотанье в носу, предшествующее слезам, которые всегда
навертывались мне на глаза, когда я высказывал давно
сдержанную задушевную мысль, - ты удаляешься от нас,
разговариваешь только с Мими, как будто не хочешь нас знать.
- Да ведь нельзя же всегда оставаться одинаковыми; надобно
когда-нибудь и перемениться, - отвечала Катенька, которая
имела привычку объяснять все какою-то фаталистическою
необходимостью, когда не знала, что говорить.
Я помню, что раз, поссорившись с Любочкой, которая назвала
ее глупой девочкой, она ответила: не всем же умным быть, надо
и глупым быть; но меня не удовлетворил ответ, что надо же и
перемениться когда-нибудь, и я продолжал допрашивать:
- Для чего же это надо?
- Ведь не всегда же мы будем жить вместе, - отвечала
Катенька, слегка краснея и пристально вглядываясь в спину
Филиппа. - Маменька могла жить у покойницы вашей маменьки,
которая была ее другом; а с графиней, которая, говорят, такая
сердитая, еще, бог знает, сойдутся ли они? Кроме того,
все-таки когда-нибудь да мы разойдемся: вы богаты - у вас есть
Петровское, а мы бедные - у маменьки ничего нет.
Вы богаты - мы бедны: эти слова и понятия, связанные с
ними, показались мне необыкновенно странны. Бедными, по моим
тогдашним понятиям, могли быть только нищие и мужики, и это
понятие бедности я никак не мог соединить в своем воображении
с грациозной, хорошенькой Катей. Мне казалось, что Мими и
Катенька ежели всегда жили, то всегда и будут жить с нами и
делить все поровну. Иначе и быть не могло. Теперь же тысячи
новых, неясных мыслей, касательно одинокого положения их,
зароились в моей голове, и мне стало так совестно, что мы
богаты, а они бедны, что я покраснел и не мог решиться
взглянуть на Катеньку.
"Что ж такое, что мы богаты, а они бедны? - думал я, - и
каким образом из этого вытекает необходимость разлуки? Отчего
ж нам не разделить поровну того, что имеем?" Но я понимал, что
с Катенькой не годится говорить об этом, и какой-то
практический инстинкт, в противность этим логическим
размышлениям, уже говорил мне, что она права и что неуместно
бы было объяснять ей свою мысль.
- Неужели точно ты уедешь от нас? - сказал я, - как же это
мы будем жить врозь?
- Что же делать, мне самой больно; только ежели это
случится, я знаю, что я сделаю...
- В актрисы пойдешь... вот глупости! - подхватил я, зная,
что быть актрисой было всегда любимой мечтой ее.
- Нет, это я говорила, когда была маленькой...
- Так что же ты сделаешь?
- Пойду в монастырь и буду там жить, буду ходить в
черненьком платьице, в бархатной шапочке.
Катенька заплакала.
Случалось ли вам, читатель, в известную пору жизни, вдруг
замечать, что ваш взгляд на вещи совершенно изменяется, как
будто все предметы, которые вы видели до тех пор, вдруг
повернулись к вам другой, неизвестной еще стороной? Такого
рода моральная перемена произошла во мне в первый раз во время
нашего путешествия, с которого я и считаю начало моего
отрочества.
|
|
|
|
