д.
- Василий, - говорю я, когда замечаю, что он начинает удить
рыбу на козлах, - пусти меня на козлы, голубчик.
Василий соглашается. Мы переменяемся местами: он тотчас же
начинает храпеть и разваливается так, что в бричке уже не
остается больше ни для кого места; а передо мной открывается с
высоты, которую я занимаю, самая приятная картина: наши четыре
лошади, Неручинская, Дьячок, Левая коренная и Аптекарь, все
изученные мною до малейших подробностей и оттенков свойств
каждой.
- Отчего это нынче Дьячок на правой пристяжке, а не на
левой, Филипп? - несколько робко спрашиваю я.
- Дьячок?
- А Неручинская ничего не везет, - говорю я.
- Дьячка нельзя налево впрягать, - говорит Филипп, не
обращая внимания на мое последнее замечание, - не такая
лошадь, чтоб его на левую пристяжку запрягать. Налево уж нужно
такую лошадь, чтоб, одно слово, была лошадь, а это не такая
лошадь.
И Филипп с этими словами нагибается на правую сторону и,
подергивая вожжой из всех сил, принимается стегать бедного
Дьячка по хвосту и по ногам, как-то особенным манером, снизу,
и, несмотря на то, что Дьячок старается из всех сил и воротит
всю бричку, Филипп прекращает этот маневр только тогда, когда
чувствует необходимость отдохнуть и сдвинуть неизвестно для
чего свою шляпу на один бок, хотя она до этого очень хорошо и
плотно сидела на его голове. Я пользуюсь такой счастливой
минутой и прошу Филиппа дать мне поправить. Филипп дает мне
сначала одну вожжу, потом другую; наконец все шесть вожжей и
кнут переходят в мои руки, и я совершенно счастлив. Я стараюсь
всячески подражать Филиппу, спрашиваю у него, хорошо ли? но
обыкновенно кончается тем, что он остается мною недоволен:
говорит, что та много везет, а та ничего не везет, высовывает
локоть из-за моей груди и отнимает у меня вожжи. Жар все
усиливается, барашки начинают вздуваться, как мыльные пузыри,
выше и выше, сходиться и принимают темно-серые тени. В окно
кареты высовывается рука с бутылкой и узелком; Василий с
удивительной ловкостью на ходу соскакивает с козел и приносит
нам ватрушек и квасу.
На крутом спуске мы все выходим из экипажей и иногда
вперегонки бежим до моста, между тем как Василий и Яков,
подтормозив колеса, с обеих сторон руками поддерживают карету,
как будто они в состоянии удержать ее, ежели бы она упала.
Потом, с позволения Мими, я или Володя отправляемся в карету,
а Любочка или Катенька садятся в бричку. Перемещения эти
доставляют большое удовольствие девочкам, потому что они
справедливо находят, что в бричке гораздо веселей. Иногда во
время жара, проезжая через рощу, мы отстаем от кареты,
нарываем зеленых веток и устраиваем в бричке беседку.
Движущаяся беседка во весь дух догоняет карету, и Любочка
пищит при этом самым пронзительным голосом, чего она никогда
не забывает делать при каждом случае, доставляющем ей большое
удовольствие.
Но вот и деревня, в которой мы будем обедать и отдыхать.
|
|
|
|