- Возов пять будет.
- Так вот что... - начал Евгений и не договорил. Она подошла вплоть к
барабану, из-под него выгребая колос, и обожгла его своим смеющимся
взглядом.
Взгляд этот говорил о веселой, беззаботной любви между ними, о том,
что она знает, что он желает ее, что он приходил к ее сараю, и что она, как
всегда, готова жить и веселиться с ним, не думая ни о каких условиях и
последствиях. Евгений почувствовал себя в ее власти, но не хотел сдаваться.
Он вспомнил свою молитву и попытался повторить ее. Он стал про себя
говорить ее, но тотчас же почувствовал, что это было бесполезно.
Одна мысль теперь поглотила его всего: как незаметно от других
назначить ей свидание?
- Если нынче кончим, прикажете начинать новый скирд или уж до
завтрова? - спросил приказчик.
- Да, да, - отвечал Евгений, невольно направляясь за нею к вороху, к
которому она с другой бабой пригребала колос.
"Да неужели я не могу овладеть собой? - говорил он себе. - Неужели я
погиб? Господи! Да нет никакого бога. Есть дьявол. И это она. Он овладел
мной. А я не хочу, не хочу. Дьявол, да, дьявол".
Он подошел вплоть к ней, вынул из кармана револьвер и раз, два, три
раза выстрелил ей в спину. Она побежала и упала на ворох.
- Батюшки! родимые! что ж это? - кричали бабы.
- Нет, я не нечаянно. Я нарочно убил ее, - закричал Евгений. -
Посылайте за становым.
Он пришел домой и, ничего не сказав жене, вошел в свой кабинет и
заперся.
- Не ходи ко мне, - кричал он жене через дверь, - узнаешь все.
Через час он позвонил и у пришедшего лакея спросил:
- Поди узнай, жива ли Степанида.
Лакей уж знал все и сказал, что померла с час назад.
- Ну и прекрасно. Теперь оставь меня. Когда приедет становой или
следователь, скажи.
Становой и следователь приехали на другое утро, и Евгений, простившись
с женой и ребенком, был отвезен в острог.
Его судили. Это были первые времена суда присяжных. И его признали
временно душевнобольным и приговорили только к церковному покаянию.
Он пробыл в остроге девять месяцев и в монастыре месяц.
Он начал пить еще в остроге, продолжал в монастыре и вернулся домой
расслабленным, невменяемым алкоголиком.
Варвара Алексеевна уверяла, что она всегда предсказывала это. Это было
видно, когда он спорил. Лиза и Марья Павловна обе никак не могли понять,
отчего это случилось, и все-таки не верили тому, что говорили доктора, что
он был душевнобольной, психопат. Они не могли никак согласиться с этим,
потому что знали, что он был более здравомыслящий, чем сотни людей, кото-
рых они знали.
И действительно, если Евгений Иртенев был душевнобольной тогда, когда
он совершил свое преступление, то все люди такие же душевнобольные, самые
же душевнобольные - это несомненно те, которые в других людях видят
признака сумасшествия, которых в себе не видят.
Дьявол. - Впервые опубликовано в изд.
|
|
|
|
