- Да, надо переменить сапоги, а то фосфориты
оправдают, то есть пахнет навозом, а хозяюшка-то-с в таком положении.
Отчего в таком положении? Да, растет там в ней маленький Иртенев новый, -
подумал он. - Да, фосфориты оправдают". И, улыбаясь своим мыслям, ткнул
рукой дверь в свою комнату.
Но не успел он надавить на дверь, как она сама отворилась, в нос с
носом он столкнулся с шедшей ему навстречу с ведром, подоткнутой, босоногой
и с высоко засученными рукавами бабой. Он посторонился, чтобы пропустить
бабу, она тоже посторонилась, поправляя верхом мокрой руки сбившийся
платок.
- Иди, иди, я не пойду, коли вы... - начал было Евгений и вдруг, узнав
ее, остановился.
Она, улыбаясь глазами, весело взглянула на него. И, обдернув паневу,
вышла из двери.
"Что за вздор?.. Что такое?.. Не может быть", - хму-рясь и
отряхиваясь, как от мухи, говорил себе Евгений, недовольный тем, что он
заметил ее. Он был недоволен тем, что заметил ее, а вместе с тем не мог
оторвать от ее покачивающегося ловкой, сильной походкой босых ног тела, от
ее рук, плеч, красивых складок рубахи и красной паневы, высоко подоткнутой
над ее белыми икрами.
"Да что же я смотрю, - сказал он себе, опуская глаза, чтоб не видать
ее. - Да, надо взойти все-таки, взять сапоги другое". И он повернулся назад
к себе в комнату; но не успел пройти пяти шагов, как, сам не зная как и по
чьему приказу, опять оглянулся, чтобы еще раз увидать ее. Она заходила за
угол и в то же мгновение тоже оглянулась на пего.
"Ах, что я делаю, - вскрикнул он в душе. - Она может подумать. Даже
наверно она уже подумала".
Оп вошел в свою мокрую комнату. Другая баба, старая, худая, была там и
мыла еще. Евгений прошел на цыпочках через грязные лужи к стенке, где
стояли сапоги, и хотел выходить, когда баба тоже вышла.
"Эта вышла, и придет та, Степанида - одна", - вдруг начал в нем
рассуждать кто-то.
"Боже мой! Что я думаю, что я делаю!" Он схватил сапоги и побежал с
ними в переднюю, там надел их, обчистился и вышел на террасу, где уж сидели
обе мамаши за кофе. Лиза, очевидно, ждала его и вошла на террасу из другой
двери вместе с ним.
"Боже мой, если бы она, считающая меня таким честным, чистым,
невинным, если бы она знала!" - подумал он.
Лиза, как всегда, с сияющим лицом встретила его. Но нынче она что-то
особенно показалась ему бледной, желтой и длинной, слабой.
X
За кофеем, как и часто случалось, шел тот особенный дамский разговор,
в котором логической связи не было никакой, но который, очевидно, чем-то
связывался, потому что шел беспрерывно.
Обе дамы пикировались, и Лиза искусно лавировала между ними.
- Мне так досадно, что не успели вымыть твою комнату до твоего
приезда, - сказала она мужу. - А так хочется все перебрать.
- Ну как ты, спала после меня?
- Да, я спала, мне хорошо.
- Как может быть хорошо женщине в ее положении в эту невыносимую жару,
когда окна на солнце, - сказала Варвара Алексеевна, ее мать.
|
|
|
|
