Прекрасная дорога, яркое солнце. Подъезжая к дому,
Евгений думал о том, как он вследствие этого избрания займет в народе
именно то положение, о котором он всегда мечтал, то есть такое, в котором
он в состоянии будет служить ему не одним производством, которое дает
работу, по прямым влиянием. Он представлял себе, как об нем через три года
будут судить его же и другие крестьяне. "Вот и этот", - думал он, проезжая
в это время по деревне и глядя на мужика и бабу, которые шли ему поперек
дороги с полным ушатом. Они остановились, пропуская тарантас. Мужик был
старик Пчельников, баба была Сте-панида. Евгений взглянул на нее, узнал ее
и с радостью почувствовал, что он остался совершенно спокойным. Она была
все так же миловидна, но его это не тронуло нисколько. Он приехал домой.
Жена встретила на крыльце. Был чудный вечер.
- Ну что, можно поздравить? - сказал дядюшка.
- Да, выбрали.
- Ну и прекрасно. Спрыснуть надо.
На другое утро Евгений поехал по хозяйству, которое он запустил. На
хуторе молотилка новая работала. Рассматривая ее работу, Евгений ходил
менаду баб, стараясь не замечать их, но как он ни старался, он раза два
заметил черные глаза и красный платок Степаниды, носившей солому. Раза два
он покосился на нее и почувствовал, что опять что-то, но не мог дать себе
отчета. Только на другой день, когда он опять поехал на гумно хутора и
пробыл там два часа, чего совсем не нужно было, не переставая глазами
ласкать знакомый красивый образ молодой женщины, он почувствовал, что он
погиб, погиб совсем, безвозвратно. Опять эти мученья, опять весь этот ужас
и страх. И нет спасенья.
То, чего он ожидал, то и случилось с ним. На другой день вечером он,
сам не зная как, очутился у ее задвор-ков, против ее сенного сарая, где
один раз осенью у них было свиданье. Он, как будто гуляя, остановился тут,
закуривая папироску. Баба-соседка увидала его, и он, проходя назад,
услыхал, как она говорила кому-то:
- Иди, дожидается, сейчас умереть, стоит. Иди, Дура!
Он видел, как баба - она - побежала к сараю, но ему нельзя уже было
вернуться, потому что его встретил мужик, и он пошел домой.
XX
Когда он пришел в гостиную, все ему показалось дико и неестественно.
Утром он встал еще бодрый, с решением бросить, забыть, не позволять себе
думать. Но, сам не замечая как, он все утро не только не интересовался
делами, по старался освобождаться от них. То, что прежде важно было,
радовало его, было теперь ничтожно. Он бессознательно старался освободиться
от дел. Ему казалось, что нужно освободиться для того, чтобы обсудить,
обдумать. И он освободился и остался один. Но как только остался один, так
он пошел бродить в сад, в лес. И все места эти были загажены
воспоминаниями, воспоминаниями, захватывающими его. И он почувствовал, что
он ходит в саду и говорит себе, что обдумывает что-то, а он ничего не
обдумывает, а безумно, безосновательно ждет ее, ждет того, что она каким-то
чудом поймет, как он желает ее, и возьмет и придет сюда или куда-нибудь
туда, где никто не увидит, или ночью, когда не будет луны, и никто, даже
она сама, не увидит, в такую ночь она придет, и он коснется ее тела...
|
|
|
|
