Вероятпо, и доктора также свалят в канаву, - сказала Варвара Алексеевна,
из-под пенена взглядывая на вязанье, подводя его под самую лампу.
- Да ведь надо же было кого-нибудь послать. А и сделал как лучше.
- Да я очень хорошо пошло, как меня мчали наши лошади иод поезд.
Это была ее давнишняя выдумка, и теперь Евгений имел неосторожность
сказать, что это не совсем так было.
- Недаром я всегда говорю, и князю сколько раз говорила, что тяжелее
всего жить с людьми неправдивыми, неискренними; я все перенесу, но только
не ото.
- Ведь если кому больнее всех, то уж, верно, мне, - сказал Евгений.
- Да это и видно.
- Что?
- Ничего, я петли считаю.
Евгений стоял в это время у постели, и Лиза смотрела на него и одпой
из влажных рук, лежавших сверх одеяла, поймала его руку и пожала. "Переноси
ее для меня. Ведь она не помешает нам любить друг друга", - -говорил ее
взгляд.
- Не буду. Это так, - прошептал он и поцеловал ео влажную длинную руку
и потом милые глаза, которыо накрывались, пока он целовал их.
- Неужели опять то же? - сказал он. - Как ты чувствуешь?
- Страшно сказать, чтоб не ошибиться, но чувство у мепя такое, что он
жив и будет жив, - сказала ода, глядя на свой живот.
- Ах, страшво, страшно и думать.
Несмотря на пастояние Лизы, чтоб он ушел, Евгений провел иочь с нею,
засыпая только одним глазом и готовый служить ей. Но ночь она провела
хорошо и, если бы не было послано за доктором, может быть и встала бы. К
обеду приехал доктор и, разумеется, сказал, что, хотя повторные явления и
могут вызывать опасения, но, собственно говоря, положительного указания
нет, но так как нет и прошву показания, то можно, с одной стороны,
полагать, с другой же стороны, тоже можно полагать. И потому надо лежать, и
хотя я и не люблю прописывать, по все-таки это принимать и лежать. Кроме
того, доктор прочел еще Варваре Алексеевне лекцию о женской анатомии,
причем Варвара Алексеевна значительно кивала головой. Получив гонорар, как
и обыкновенно в самую заднюю часть ладони, доктор уехал, а больная осталась
лежать на неделю.
XV
Большую часть времени Евгений проводил у постели жены, служил ей,
говорил с ней, читал с ней и, что было труднее всего, без ропота переносил
нападки Варвары Алексеешш и даже сумел из этих нападок сделать предмет
шутки.
И о он не мог сидеть дома. Во-первых, жена посылала его, говоря, что
он заболеет, если будет сидеть все с нею, а во-вторых, хозяйство все шло
так, что на каждом шагу требовало его присутствия. Оп не мог сидеть дома, а
был и ноле, в лесу, в саду, на гумне, и везде не мысль только, а живой
образ Степаниды преследовал его так, что он редко только забывал про нее.
Но это было бы ничего; он, может быть, сумел бы преодолеть это чувство, по
хуже всего было то, что он прежде жил, месяцами не видя ее, теперь же
беспрестанно видел и встречал ее.
|
|
|
|
