|
|
"Книга эта,-- писал он,-- прямо приняла в глазах моих размер того факта, который мы могли бы указать Европе. <...> "Анна Каренина" есть совершенство как художественное произведение <...>, с которым ничто подобное из европейских литератур в настоящую эпоху не может сравниться..." (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т.-- Л., 1983.-- Т. 25.-- С. 199--200). Отвергая домыслы критиков о несовременности содержания "Анны Карениной", Достоевский утверждал, что роман Т. отвечает самой острой "злобе дня". Защищая роман от нападок критиков, Достоевский близко подошел к той характеристике типа толстовского романа, которая много лет спустя прозвучала в предисловии Томаса Манна к американскому изданию "Анны Карениной": "Я без колебания назвал "Анну Каренину" величайшим социальным романом во всей мировой литературе". Вслед за Достоевским Томас Манн отвел попытки критиков отнести произведение Т. к типу "великосветского романа": "...Этот роман из жизни светского общества направлен против него,-- об этом читателя предупреждает уже библейский эпиграф: "Мне отмщение и аз воздам". Моральным побуждением, заставившим Толстого взяться за перо, было, несомненно, желание обличить общество, которое с холодной жестокостью изгоняет из своей среды гордую и благородную по натуре женщину, не сумевшую совладать со своею страстью..." (Манн Т. Собр. соч.: В 10 т.-- М., 1961.-- Т. 10.-- С. 264). В том же предисловии Томас Манн, назвав "Анну Каренину" "великой книгой", отнес ее к эпосу, к той разновидности эпоса, которая нашла выражение в "гомеровской стихии", имеющей "непроходящее здоровое начало, непреходящий реализм".
И Достоевский и Томас Манн были не удовлетворены эволюцией характера Левина, каким он стал в эпилоге романа. Верно уловив всю шаткость ленинских решений социально-этических проблем, выдвинутых временем, они, однако, не увидели, что позиция Левина --- это крупный шаг на пути положительного толстовского героя к полному разрыву с его классом и к переходу на сторону трудового народа.
Духовный кризис, пережитый Т. в конце 70 -- нач. 80 гг., завершился переломом в его мировоззрении. В "Исповеди" (1879--1882) писатель говорит о перевороте в своих взглядах, смысл которого он видел в разрыве с идеологией дворянского класса и переходе на сторону "простого трудового народа" (23, 47).
В нач. 80 гг. Т. переехал с семьей из Ясной Поляны в Москву, заботясь о том, чтобы дать образование своим подраставшим детям. В 1882 г. проходила перепись московского населения, в которой Т. принял участие. Он близко увидел обитателей городских трущоб и описал их страшную жизнь в статье о переписи и в трактате "Так что же нам делать?" (1882--1886). В них писатель подверг анализу экономическое и политическое устройство буржуазно-дворянского общества, его мораль и нравственность и сделал вывод: "...Так нельзя жить, нельзя так жить, нельзя!" (25, 191). "Исповедь" и "Так что же нам делать?" представляли собой произведения, в которых Т. выступал одновременно и как художник и как публицист, как глубокий психолог и смелый социолог-аналитик.
|
|
|
|
|
|
|
